Если в фильме "Август. Восьмого" хроникеры событий конфликта, отраженного в картине, найдут много сцен, не соответствующих реальным, то еще в одном "военное кино" - "4 дня в мае" продюсера Алексея Гуськова - им делать нечего. Фильм снят практически по кальке реальных событий. Советские разведчики занимают затерявшуюся в Северной Германии усадьбу, в которой на время войны обрел приют детский дом. Русский капитан в исполнении Алексея Гуськова, потерявший семью и сына, заводит дружбу с немецким мальчишкой, намеревавшимся отомстить за смерть своего отца и защищающим девушку от посягательств русских солдат. В свою очередь, сама немецкая барышня нечаянно влюбляется в играющего на расстроенном фортепиано Шумана русского радиста...
Все проходит в атмосфере терпимости. Восемь русских солдат и восемьдесят немцев, и никто не хотел умирать. Немцы собирались просто уйти к англичанам, но русские напугали катер пушкой, из которой был произведен лишь один выстрел - последним снарядом. Кто бы мог подумать, что уже после того, как придет весть о Победе, атмосфера праздника будет взорвана вероломством своих, которые станут врагами, а бывшие враги придут на помощь.
В детдом врываются очень злые советские танкисты, которые хотят предварительно всех изнасиловать, а затем убить. Завязывается бой - конечно, не ради славы. На территорию детдома врываются танки, но в тот самый момент, когда плохие русские танкисты кажутся безудержными, хороших русских спасают немцы - те самые, что хотели сдаться англичанам. Добро с кулаками восторжествовало, но зритель не видит никакой умилительной сценой, исполненной всеобщего ликования. Безусловный консенсус и торжество толерантности. Плачут немцы от умиления, плачут наши от сожаления: надо бежать, пока не пришли другие - из НКВД.
В таких небрежных тонах чаще всего пересказывается сюжет. Подчеркнем - видимый. Но подлинный ли? Рассчитывать на стерильное героическое кино в наше время трудно. В том, что и в героической Красной армии были уроды, нас убедили давно. Но фильм не об уродах. Фильм - о единстве перед лицом смерти. Критики и зрители постоянно обсуждают тот факт, что дедушка режиссера фильма - Ахима фон Борриса - был убит за фатерлянд под Курском. Вот и высказал внук и потомок нибелунгов правду о советских солдатах. Все это видится на поверхности, а вот две главные идеи фильма остались без внимания.
Сначала пойманной весьма варварским способом рыбой солдаты щедро поделились со всеми обитателями детского дома, в котором квартировали. Вряд ли у солдат был другой способ выловить рыбу, но ведь они никого не насиловали и не соблазняли, а просто покормили. Но дело в том, что солдаты глушили рыбу, предварительно отправив в воду немецкого мальчика. Мальчика спас капитан, сын которого погиб на фронте. Так - через систему бинарных образов - фон Боррис строит свое представление русской души: добро-зло, месть-прощение, неумеренность-мера. Мотив двойничества все усиливается.
А одному из двойников всегда приходится выбирать, и об этом - вторая идея авторов фильма: в полном отсутствии упоминаний о Сталине следует видеть мысль о том, что каждому персонажу (и зрителю!) когда-нибудь приходится делать свой выбор, не оглядываясь на волю вождя или партии. Ориентир остается один - свои собственные представления о чести. Подлецу ничего не стоит угробить несметное число невинных жизней ради своей прихоти. Человек чести не просто рискнет, но и пожертвует жизнью и доброй памятью о себе, чтобы защитить слабых и честь своей страны. Это происходило всегда, во всех государствах, при любых политических устройствах. Это может произойти с нами!
